Вот такие, мур, дела-а...

[фактор Кси]

Божи, Вирус, вот зачем ты мну упорол?! Асексуальный и комплексующий няшечка-Ветинари, который до дрожи в поджилках боится, что за его "неправильность" его оставят! Это ж... Это ж!.. Короче, я вништо, я сижу на почте и строчу порнушку, краем глаза присматривая за вахтёршей, чтобы она незаметно не подкралась ко мне с беззвучием хорошего секретаря и не начала близоруко щуриться в монитор.

Асексуал!Ветинари special for you, my dear

Поцелуй был долгим, полным нежности, Мойст пытался вложить в него все чувства, которые испытывал к этому невозможному человеку. И когда он оторвался от так призывно покрасневших губ, он увидел в ясных глазах интерес, — но вовсе не вожделение. Скорее, это было любопытство. Эдакое недоумение по поводу неожиданного слюнообмена — не протест, но откровенное непонимание из-за совершаемых почтмейстером действий.

— Ты... ничего не чувствуешь? — с невесть откуда взявшейся горечью спросил Мойст.

— Я... Прости. — Хэвлок Ветинари покачал головой, в синих-синих глазах отразилось искреннее сожаление и мелькнуло осознание вины. — Но я понимаю, что это нужно тебе! — торопливо добавил он, цепляясь за Мойста, скорее всего, даже неосознанно — словно испугавшись, что тот уйдёт, услышав эти слова. — Я не против, не думай! Я только... не понимаю. Но я постараюсь понять, Мойст, правда. Не уходи... — последние слова были отчаянным шёпотом, и Мойст немедленно сжал в ладонях, поднёс к губам хрупкие пальцы пианиста.

— Даже если ты и не хочешь, — прошептал он, жёстко сдирая с лица шаблоны искренних гримас и оставляя обнажённое настоящее лицо, которое патриций неизменно различал даже под наслоениями масок, — это ничего между нами не изменит. Я никуда не уйду. Я останусь с тобой, обещаю.

Испуганные льдинки вновь оттаяли, тонкие губы дёрнулись в нежной полуулыбке.

— Я не не хочу, Мойст, — заверил Ветинари. — Ты взрослый здоровый мужчина, у тебя есть потребности, и было бы глупо с этими потребностями не считаться. Я предлагаю попробовать и посмотреть, что из этого выйдет.

— Все ваши предложения обязаны увенчаться успехом, мой лорд, — игриво промурлыкал Мойст и снова прижался к этим бледным губам, так и напрашивающимся на то, чтобы их истерзали поцелуями до чудесных алых припухлостей.

Ветинари не отвечал, но и не был безответной статуей. Казалось, он пока лишь внимательно изучал, силясь уловить суть и логику процесса, едва ощутимо двигая губами, то прижимаясь немного сильнее, то чуточку наклоняя голову, но всё же оставляя инициативу за Мойстом — будто бы побаивался пока сделать что-то неправильно. Ха! Можно подумать, хоть что-то на Диске могло бы заставить Мойста фон Липвига отвернуться от этого человека, способного с равной лёгкостью вознести на Небеса и низвергнуть в Преисподнюю лишь одним изгибом брови или губ.

— Скажи мне, если захочешь остановиться, — пробормотал Мойст, начиная сражаться с армией хитро скрытых гладких пуговиц, партизанивших в чёрной ткани и мешавших добраться до такого желанного тела.

— Хорошо, — просто согласился Ветинари, глядя на него со всё тем же любопытством. — Мне тоже снимать с тебя одежду?

— Это было бы мило с твоей стороны, — согласился Мойст, стараясь не пропустить в голос ни капли раздражения или, того хуже, досады.

Конечно, Ветинари не раз предупреждал его — на всех этапах их странных отношений; но эти слова никогда не доходили до разума Мойста, всегда останавливаясь где-то на уровне фонового шума наравне с "Но я мужчина", "Мойст, я старше тебя", "У нас не может быть детей" и "Пожалуйста, пользуйся ключами, а не отмычками". Однако почтмейстер не собирался ни о чём сожалеть и теперь, в полной мере осознав ситуацию. Хэвлок был не против, и, возможно, желания Мойста им хватит на двоих. Рассуждая таким образом, Мойст подался ближе, позволяя патрицию выпутаться из рубашки и попутно выкручиваясь из собственной, стягивая её вместе с пиджаком и чуть не придушившись забытым галстуком. Ветинари спокойно распутал закрутившийся узел и помог Мойсту окончательно разоблачить и его, и себя — сам Мойст только отчаянно скрёб не желавшие поддаваться пуговицы, атаковал стойко удерживавший позиции ремень и предпринял безрезультатную попытку покуситься на брюки патриция.

— Что теперь? — весело спросил он.

Впрочем, был вынужден признать Мойст, у Ветинари был повод веселиться: наверное, почтмейстер выглядел более чем забавно в своих попытках одолеть сопротивляющиеся распалённому мужчине детали гардероба.

— Постараюсь заинтересовать тебя ещё раз, полагаю, — со старательной улыбкой ответил он.

Хэвлок вновь испуганно сжал губы.

— Может, сразу перейдём к следующему шагу? — чуть заискивающе предложил тиран всея Анк-Морпорка и самый влиятельный человек на Диске. — Представь, что тебе уже удалось заинтересовать меня. Что дальше?

— Ну.

Мойст был вынужден удерживать себя, чтобы не облизнуться. Конечно, он представлял себе это — представлял не раз. Предполагая, что патриций предпочтёт активную роль, он всё же позволял себе, закрыв глаза, воображать, как извивается под ним гибкое белоснежное тело, как тонкие пальцы сжимают его плечи, как бескровные губы сладко вышёптывают-выстанывают его имя, как пронзительный взгляд сменяется томным, и голова запрокидывается, открывая беззащитную шею, на которой будут восхитительно расцветать его, Мойста, отметины. Устоять было попросту невозможно.

— Ты можешь остановить меня в любой момент, — в очередной раз заверил он, осторожно разводя в стороны острые коленки.

Хэвлок серьёзно кивнул, но его взгляд, почти по детски открытый, заверял, что нужно сделать многое, чтобы заставить Ветинари остановить Мойста — если, конечно, тот не вздумает уходить. Уходить Мойст не собирался; его цели были прямо противоположны. Он тщательно облизал пальцы, для верности ещё и сплюнув на них, и аккуратно смочил слюной анус патриция.

— Если что-то будет не так... — снова начал он.

— Ты узнаешь об этом, — чуть скривил губы в усмешке Ветинари. — Давай же, Мойст.

И Мойст дал. Сперва осторожно, чтобы не причинить боль, затем всё увереннее, он разрабатывал Хэвлока пальцами. А тот настороженно щурился, словно прислушиваясь к ощущениям. Часто моргал, но даже не ёрзал, хотя должен, обязан был испытывать по меньшей мере дискомфорт от третьего уже пальца — вновь замер, изучая и опасаясь испортить всё лишним словом или жестом. Мойст в неожиданном порыве поцеловал его снова, крепко, страстно; спустился поцелуями ниже, оставляя следы возле ключиц, где их скроет ворот официальных одежд, но выставит напоказ свободный вырез домашней рубашки. Обвёл языком сосок, и Ветинари чуть заметно дёрнулся, но в ответ на внимательный взгляд Мойста лишь виновато пожал плечами.

— Немного щекотно, — пояснил он, словно извиняясь.

Мойст вздохнул и продолжил растягивать узкое отверстие. Хэвлок раздвинул ноги шире, чтобы ему было удобнее, и сильнее откинулся назад, чуть приподнимая бёдра.

— Уверен, этого будет достаточно, — ровно сообщил он.

— Я остановлюсь, если, — начал Мойст, проталкивая головку, но был вынужден прерваться, задохнувшись.

Это было восхитительно, так узко, и горячо, и тесно, и гладко, и... Тонкие губы чуть-чуть изогнулись в удовлетворённой улыбке, прохладные пальцы погладили его скулы. Лёгкий целомудренный поцелуй, похожий на простое прикосновение к губам — губы у Ветинари были такими же прохладными и чуть шершавыми — обветренными, — как и подушечки пальцев. Отчаянно доверчивый взгляд возбуждал куда сильнее развратных и фальшивых стонов Адоры.

Хэвлок скрестил ноги, толкнул его пятками, побуждая проникнуть глубже, и вцепился пальцами в плечи, точно так, как виделось Мойсту в одной из жарких ночных фантазий, но это было лучше стократ, потому что этот Хэвлок, хоть и не извивался и не стонал, как искушающий синеглазый суккуб, на чары которого нельзя было не поддаться, но был настоящим. И осторожные прикосновения быстро согревающихся, но всё ещё прохладных для распалённого Мойста, и оттого неожиданно ещё более желанных пальцев, и неуверенные встречные движения бёдер, — правильно ли? Так будет лучше? — и пытливый взгляд синих глаз, которые точно не собирались закатываться в блаженном экстазе, но вместо того выхватывали мелкие детали, позволявшие патрицию доводить до экстаза Мойста. Всё это было настоящим и потому самым лучшим.

— Тебе понравилось? — почти робко спросил Ветинари, выждав целую минуту после того, как Мойст со стоном кончил, содрогаясь в самом мощном и изматывающем оргазме в своей жизни.

— Я думал, я умру, так мне было хорошо, — честно сообщил Мойст, как только из россыпей взрывающихся звёзд милосердно проступили очертания знакомых подушек. — Я не сделал тебе больно?

— Ничего, о чём стоило бы волноваться, — успокоено заверил Хэвлок.

— А тебе... понравилось? — осторожно спросил Мойст, когда убедился, что готов услышать отрицательный ответ.

— Мне приятно, когда тебе приятно, — улыбнулся Ветинари и аккуратно убрал со лба Мойста прилипшие прядки. — Можем повторять это так часто, как ты захочешь. Я люблю тебя.

— Видят боги, Хэвлок, — простонал Мойст, переворачиваясь на спину и вытягивая руку, чтобы Ветинари мог устроиться на его плече, — я тоже тебя люблю.

@темы: фичок, капельки мыслей стекают на желтоватые листы блокнота, Дискворлд

Comments

[valela]

фактор Кси, ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ СКИНУЛА ЭТО, Я ТЕПЕРЬ ТЕБЯ ОБОЖАЮ И НЕНАВИЖУ, ЭТО ПРЕКРАСНО

А вообще у меня осталось впечатление, что Ветинари так и не понял, что это было и зачем, но Мойсту хорошо

[фактор Кси]

say hello to the virus, дыа-а-а... Я тако-ой. Ну а что мне было делать?.. Ты орал про аса-патриция, я тоже орал про аса-патриция и дважды намекнул, что накидал его, но ты ни разу не ответил, что хочешь его прочитать. Я утвердился в догадке, что был чересчур навязчив, и молча отвял...

[valela]

фактор Кси, я твоих намеков вообще не видел, чувак. Ты мне в следующий раз скинь капсом ВОТ ТО О ЧЕМ ТЫ ОРАЛА ИДИ ЧИТАй, желательно несколько раз