А я кур-рю тр-раву-валер-риану с поля бр-рани...

[фактор Кси]

Да-да, всё верно, я ночью копался в закромах, сортируя законченные фички от незаконченных. Некоторые из обеих категорий просто конченые... Ну ладно, оставим их там, где они и были. А сюда притащим вот что:
Лорд Хон из "Интересных времён" обожает шахматы и мечтает сыграть в них с патрицием. А, ну и ещё захватить Анк-Морпорк. К счастью, патриций неплохо разбирается в традициях Агатейской империи. Во всяком случае, намного лучше, чем командор Ваймс в его намёках...

Шахматная партия

Кони и офицеры стояли в боевой готовности, и трубили воинственно трубы, и отстукивали марш барабаны. Пешки и короли; и те, и другие — лишь фигуры. Но жертвуют всегда только первыми.

Ваймс ненавидел послов. Нет, не так. Ваймс НЕНАВИДЕЛ послов, другие государства, чёртов Пуп с его претензиями, грёбаные шахматы. И, конечно, патриция. Впрочем, последнее было неудивительно: патриция ненавидели практически все, кто хоть раз его видел или хотя бы слышал о нём.

Говоря по чести, Ветинари не был виноват; Ваймс был вынужден признать это, скрипнув зубами. Как шахматы, так и посол с Пупа со всеми его выкрутасами, были абсолютно независящим от патриция явлением. Но Ваймс настолько привык, что Ветинари контролирует всё — и под "всё" имелось в виду действительно ВСЁ, — что единственным, кого можно было обвинить всегда — действительно ВСЕГДА, — оставался именно Ветинари.

Точнее, как раз обвинить-то патриция было ни в чём и нельзя, зато винить — сколько душе угодно. Гильдия воров не может набрать новую волну студентов — патриций виноват; разгулялись крысы — на одной из крысиных ферм сломалась перегородка — снова патриций; капуста не уродилась — точно приложил руку Ветинари. И если к некоторым из событий патриций и впрямь имел прямое — внезапное исчезновение ректора Гильдии воров; или косвенное — один из агентов-осведомителей по уши влюбился в полненькую, но симпатичную крыску с фермы — отношение, то иногда, и это нужно было признать, случалось страшное: Ветинари был ни причём.

Зато в этот раз вычислить виновника проблем смог бы даже сержант Детрит. Потому что Сэм видел собственными глазами, как зарождались неприятности. Более того, в этот раз ему удалось стать участником, хоть и второстепенным, этого, без сомнений, знаменательного события. И не сказать, чтобы он сыграл в этом процессе положительную роль.

Виноват был посол. Однозначно. Именно в его светлую голову взбрела мысль, по причине которой Ваймс стоял сейчас, медленно закипая от бешенства, и никак, совершенно никак не мог повлиять на ход событий. Пожалуй, у Ветинари появился серьёзный конкурент за первую строчку в списке существ, которых Ваймс хотел бы видеть с петлёй на шее.

— Наклонись, сэр Сэмюель, — сладко протянул патриций.

— Сэр, — Ваймс искренне надеялся, что это прозвучало хоть немного похоже на слова, а не на скрежет стираемых в порошок зубов — каковым и являлось.

— Между прочим, при учёте репутации твоей семьи, тебя должна бы радовать возможность отрубить королю голову, — наставительно заметил Ветинари.

Какая конкуренция? Первая строчка списка была только для патриция.

***

Шахматы были затягивающей игрой. Ваймс знал это, потому что весь последний месяц Сибилла два-три раза в неделю неизменно чуть ли не за шиворот затягивала его в Продолговатый кабинет в совершенно неурочное время — два часа дня, ни один уважающий себя школьник не на уроках — и усаживала рядом с собой. Следующие полдня проходили для Ваймса как в тумане, он помнил только стук фигурок, переставляемых по доске.

Игроки хмурили брови, морщили носик — Сибилла; с лёгкой ленцой постукивали кончиками пальцев — патриций. А по доске вышагивали пешки, кони, ладьи. Всё это сливалось в грязно-серую, словно Анк, мешанину, плывущую перед глазами. И только стена, родная стена, покрытая белой штукатуркой, мысленно поддерживала Ваймса, с сочувствием глядя на него из-за плеча Ветинари.

Но такие шахматы... Ваймс понятия не имел, как в Агатовой империи вообще ещё оставались люди. Ветинари мог выиграть у Сибиллы десяток-другой партий за ту пару часов, что они обменивались любезностями и, насколько он понимал, новостями. Во всяком случае, леди Овнец всегда была в курсе происходящего на политической арене города и готова была поработать для своего мужа гидом по этому неизведанному миру. Что получал от этих вечеров Ветинари — кроме удовольствия наблюдать, как командор Стражи теряет сознание от скуки в его кресле — Ваймс не имел ни малейшего понятия, но был уверен, что скользкий змей своей выгоды не упустит.

Возвращаясь к вопросу шахмат в Агатовой империи, Ваймс, по размышлении, пришёл к выводу, что позволить себе подобное развлечение могут только дворяне, достаточно богатые, чтобы не ощутить потерю трёх десятков работников, угробленных во время "живой игры". И ещё трёх сотен работников, разбежавшихся, чтобы не повторить участь этих трёх десятков. И ещё трёх тысяч работников, полёгших во время бунта и его подавления. В общем, таких было немного.

Тем не менее, сам факт того, что патриций согласился на капризы посла, уже говорил не в пользу Ветинари с одной стороны и демонстрировал, насколько Анк-Морпорк готов на уступки, с другой. Ваймс очень надеялся, что на кону будет стоять больше, чем пара тонн золота, потому что в противном случае был готов, несмотря на все увещевания Сибиллы, показать патрицию, что обезглавливание — не самая худшая участь, которую может предложить власть имущему человек с фамилией Ваймс.

***

Аристократы были странными и чудными, подумал Детрит. Вместо того, чтобы устроить хорошую драку — уж в этом-то случае патриций мог не волноваться за проигрыш, — выстраивать их на размеченной площадке и играть в свои политические игры. Впрочем, пусть уж лучше играют, чем устраивают очередную войну. На войну Детрит не хотел: он знал, что на войне о кружке серы можно будет только мечтать. А ещё, возможно, от него отколют настолько большой кусок руды, что он больше не увидит Рубину.

— Командор, я действительно не понимаю, почему ты злишься, — отвратительно честно глядя на Ваймса, протянул Ветинари, взгромождая ему на голову конструкцию, которую Сэм Ваймс предпочёл бы видеть валяющейся в канаве, желательно в погнутом виде. — Ты сам напросился участвовать в этом... м-м... мероприятии, притащил своих людей, хотя, поверь, мне вполне хватает и своих сотрудников, настоял на собственном участии, чтобы я, как ты выразился, "побыстрее закончил этот балаган". Так на какую роль ты, собственно, рассчитывал, приводя с собой взвод подчинённых? В шахматах нет фигуры терьера, командор.

Прежде чем Ваймс сообразил, что он делает, он уже держал патриция за ворот. Будь патриций ниже ростом, Сэмюель мог бы оторвать его от земли и не заметить, но Ветинари было достаточно просто выпрямиться, чтобы не испытывать от потуг Ваймса никакого дискомфорта и с вежливым интересом взглянуть на него сверху вниз, ясно показывая, что пока что всё в порядке, но терпение его всё ж не вечное.

— Я... Вы сами виноваты, — буркнул Ваймс, поспешно отпуская чёрную ткань и пряча руки за спину, как нашкодивший школьник. — Сэр, — добавил он, вспомнив, что жизнь — не самая плохая штука.

Ветинари только устало покачал головой.

— Я поручу Сибилле с этим разобраться, — пробормотал он, скорее для самого себя, чем для Сэмюеля. — Иди на доску, командор; там пустует только твоё место, так что ты, полагаю, не заблудишься.

Ваймс хотел сказать что-то ещё. но скрипнул зубами и побрёл на расчерченную площадку, где напротив почти одинаковых агатцев выстроилось его разношёрстное войско, ожидающее команд свыше. Которые, разумеется, не заставили себя ждать.

Игра началась довольно заурядно. Казалось, лорды пока только прощупывают тактику друг друга. Лорд Хон продвигал в наступление пешек, в то время как лорд Ветинари избрал свою излюбленную тактику: слегка поворошил гадюшник Анк-Морпорка и выудил на поверхность Сэма Ваймса, отправив его на довольно безуспешное и рискованное предприятие под прикрытием прямого, как его ходы, капитана Моркоу и только что не рычавшей Ангвы, которой костюм ладьи шёл куда меньше, чем её молодому человеку.

Королева-Сибилла, твёрдо отказавшаяся отпускать мужа одного, осталась под защитой Детрита и сержанта Колона; рядом подпрыгивал от возбуждения Шнобби, шлем с украшением в виде конской головы то и дело съезжал ему до самого носа.

Уильям де Словв и глава Гильдии Настольных Игр господин Ходдит отчаянно строчили в блокнотах, конспектируя каждый шаг на доске и каждое слово играющих.

— Пешка на С-3, — скомандовал лорд Хон.

Хрупкий паренёк-секретарь послушно прошёл два шага.

— Король, на клетку С-4, пожалуйста, — демонстративно попросил Ветинари, отлично зная, что Сэмюель Ваймс не имеет выбора, кроме как поправить уже начавшую натирать лоб корону и шагнуть вперёд.

На самом деле, это было странно, понял Ваймс через полчаса игры. Насколько он знал, в шахматах положено было убирать с доски фигуры противника, чтобы потом король, оставшийся с жалкой горсткой приспешников, оказался под ударом. Но игра шла и шла, а потерь всё ещё не было. И это при том, что лорд Хон так и норовил пожертвовать пешкой или особо нелюбимым слоном, чтобы получить хоть какое-то преимущество.

Видимо, господин Ходдит заметил то же самое, поскольку перестал строчить в своём блокноте и принялся, близоруко щурясь, всматриваться в доску, пытаясь углядеть что-то, видимое только ему, после чего уставился на патриция с таким видом, словно тот только что продемонстрировал раздвоенный язык. Происходило что-то странное, но Сэм не понимал, что именно, и с тоской уставился на Моркоу.

— Кто-нибудь объяснит мне, что за чертовщина здесь происходит? — вопросил он.

— Вы тоже заметили, да, сэр?

Моркоу выглядел удивлённым не меньше, но при этом сиял и лучился оптимизмом. Этой уверенности в том, что день грядущий готовит лишь полтонны счастья и ясное небо, Ваймс никогда не понимал и не разделял, но это же был Моркоу. Многое прощалось Моркоу только за то, что он был тем, кем он был.

— Ветинари всё время уводит нас из-под удара, — проворчал командор.

— Не только нас, сэр, — возразил Моркоу со всё той же лучезарной улыбкой. — Он уводит из-под удара всех.

И только после того, как это было сказано, до Ваймса дошло, что же именно происходит. Он бросил взгляд на патриция. Тот сидел с тем же скучающим видом и плавно помахивал длинными пальцами, словно дирижируя оркестром, в такт своим мыслям, негромко диктуя что-то секретарю. Стукпостук послушно кивал, но ничего не записывал, и Ваймс отчего-то почувствовал облегчение: хоть кто-то без чёртова блокнота.

Лорд Хон поглаживал подбородок, и его пенсне сверкало на солнце. Было видно, что темп игры несколько выбивает его из колеи: патриций с видом величайшего одолжения делал ходы через несколько мгновений после него, словно просчитал всё на десяток ходов вперёд, если не сыграл всю партию в своей голове, и теперь был вынужден растолковывать ход своих мыслей, к примеру, Детриту. Лорд Хон злился, один раз даже сделал ход в ущерб себе, надеясь удивить патриция, но Ветинари на секунду прищурился и небрежно махнул рукой, отдавая приказ одному из слонов заблокировать его пешку.

Лорд Хон привык чувствовать себя острейшим клинком, сталкивающимся в поединке с клинком интеллекта противника и неизменно побеждающим. Ветинари не выходил для открытого противостояния, и лорд Хон чувствовал себя кинжалом, вонзающимся в воду. Да, он проходит вглубь, и что с того? Вода просто расступается и охватывает его со всех сторон, а когда он отступает — стекает обратно. Это качание туда-сюда сводило с ума, а Ветинари покачивал пальцами, словно плёл в воздухе невидимую паутину своих замыслов.

Ваймс был достаточно знаком с правилами игры, чтобы пожалеть о своей осведомлённости. Он гневно сжимал кулаки и стискивал зубы, когда один из людей Хона оказывался в положении, где один ход мог унести жизнь кого-то из стражников. Ветинари юлил, как мог, но его позиция неубийства существенно осложняла ему игру. Возможно, стороннему наблюдателю патриций казался спокойным, но Ваймс точно знал, что в спокойном состоянии патриций не размахивал руками, максимум — постукивал кончиками пальцев. Если Ветинари не мог ровно сидеть на заднице, чёртовы шестерёнки в его голове уже, наверное, дымились, добела раскалившись от нагрузки.

Вскоре в дело пришлось пустить Детрита и Шнобби, и Сибилла осталась под прикрытием только Фреда Колона. И, хотя это были шахматы, а не уличная потасовка, Ваймс чувствовал бы себя спокойнее, оставайся рядом с его женой Детрит.

— Сибилла, дорогая, окажи мне честь. D-1, — в какой-то момент услышал Ваймс и буквально вскипел от злости: этот паскудный лис мог сколько угодно использовать его в своих аферах, но Сибилла... — Пат, господин посол, — равнодушно заключил патриций.

Лорд Хон растерянно моргнул, всматриваясь в доску, пытаясь понять, в какой момент тонкое кружево стало таким прочным, что не оставило возможности вырваться. Он поставил офицеров возле своего короля, чтобы предотвратить мат, но пат... Он даже не подумал, что ничья может быть целью. Это было нечестно. Целью должна была быть победа.

— Ты! — как только до Ваймса дошло, что вся эта нервотрёпка закончена, он первым делом сорвал с головы корону, с удовольствием наступил на неё, погнув изящный зубец, прошёл с доски, гневно щурясь и расталкивая всех, не успевших отойти с дороги, и схватил Ветинари за грудки. Теперь, когда патриций сидел, получилось более эффектно. — Ты мог заранее сказать, что никто не умрёт! Ты наслаждался тем, как меня там трясло, верно?!

— Понятия не имею, кем ты меня возомнил, сэр Сэмюель, — вкрадчиво заявил Ветинари, — но я не сторонник бессмысленной бойни и никогда им не был.

— Ты грёбаный... грёбаный... — Ваймс не мог нащупать в своём арсенале ни одного достаточно яркого определения, чтобы описать этого несносного, щурившего сейчас насмешливо льдистые синие глаза... — Ветинари, — нашёлся, наконец, он.

Синие глаза прищурились ещё насмешливее и даже уголки бледных губ слегка дрогнули в кратком подобии улыбки.

— Именно, — подтвердил патриций. — Я, как ты изволил выразиться, сэр Сэмюель, грёбаный Ветинари, патриций этого города. А ты — Сэмюель Ваймс, командор стражи и мой подчинённый. Так что, Ваймс, не испытывай судьбу...

На Сэма, как ведро холодной воды на голову, снизошло осознание, что он стоит перед толпой уставившихся на него людей и держит в кулаке ворот рубашки человека, который бросает в яму со скорпионами и за меньшее.

— Я... Э-э... — промямлил он и осторожно разжал руку.

Ветинари покачал головой и опустился в кресло.

— Сибилла, я ведь уже говорил тебе, что думаю о твоём муже, правда? — вздохнул он.

— Ты же знаешь Сэма, Хэвлок, — развела руками леди Овнец. — Я честно пыталась ему намекнуть, но...

Патриций кивнул её незаконченной фразе и устремил взгляд на человека, который с крайне уязвлённым видом оскорблённого достоинства изучал пространство пред собой, видимо, снова проматывая в голове партию. Однако, почувствовав на себе чужой взгляд, тот немедленно вскинул голову. Его пенсне хищно блеснуло.

— Полагаю, лорд Ветинари, в этой игре вы выиграли, — спокойно проговорил лорд Хон. — Посмотрим, сможете ли вы повторить свой успех в новой игре.

— Формально у нас была ничья, — проговорил патриций, напустив на себя я-не-понимаю-намёков вид, который Ваймс терпеть не мог. — И я хотел бы закончить на этой партии.

В воздухе что-то сверкнуло, лязгнуло, и только через мгновение звенящей тишины до Ваймса дошло, что мимо его уха пронёсся тонкий дротик, который столкнулся с лезвием стилета в руках Ветинари и вонзился в десяти сантиметрах от его головы.

— Вы не согласились на ничью, — заключил патриций, повернувшись и с усилием выдернув дротик из спинки кресла. — Очень жаль, лорд Хон, очень жаль. В шахматы вы играете неплохо. Почти так же хорошо, как мой секретарь.

Тёмные клерки выскочили, как из-под земли, и окружили посла, однако тот не выглядел побеждённым или даже расстроенным. Он с каким-то торжеством впился взглядом в тонкую стрелку дротика, которую патриций вертел в пальцах. Ваймса поразило страшное предчувствие, и он потянулся выбить стрелку из рук Ветинари, но опоздал. Патриций неожиданно закатил глаза и сполз по спинке кресла, начав заваливаться набок. Дротик выпал из его разжавшихся пальцев.

— Вы можете просчитывать ходы на доске, но не в жизни, господин патриций, — прошипел лорд Хон с каким-то отчаянным восторгом. — А я... О, я не играю вничью, господин патриций. Я всегда выигрываю.

— Просчитай это, — буркнул Ваймс, когда мощный удар в челюсть откинул посла-визиря на землю, оглянулся и успел поймать патриция прежде, чем тот приложился затылком о землю, окончательно грохнувшись с кресла.

— Шелли, не стой столбом! Что это за дрянь? — рявкнул он, выводя из ступора Шельму Задранец, тут же засуетившуюся вокруг стрелки и осторожно, не прикасаясь руками, загнавшую её в склянку.

— Я знаю, что это, Сэм, — неожиданно заявила Сибилла. — Это яд, который в Агатовой империи считается одним из самых медленно и мучительно убивающих, он называется чёрная дымка. Его действие растянется на недели, но Хэвлок не придёт в сознание, пока не получит противоядие.

— Какое противоядие? — переспросил Ваймс.

— О, не переживай, его заказ доставят с минуты на минуту, — успокоила его Сибилла. — Если Гильдия Алхимиков до сих пор на месте, то всё в порядке, ничего чрезвычайного.

— Грёбаный ублюдок рассчитал, что его отравят, и запасся противоядием. И снова не сказал мне ни слова, — почти спокойно резюмировал Ваймс. — Знаешь, Сибилла, я не удивлён.

— Но Сэм, Хэвлок рассказал нам всё, — запротестовала леди Овнец. — Он предупредил нас за месяц!

Моментально встали на место все детали шахматной головоломки; партии в шахматы, беседы ни о чём, в которых проскальзывали самые разные темы от бесцельных альбатросов до скорости работы алхимиков.

— Он предупредил тебя за месяц, — рявкнул Сэмюель. — Сибилла, я ничерта не понимаю в этих политических штучках! Для меня этот месяц был изощрённым издевательством, а во время ваших бесед я спал с открытыми глазами! Я не понимаю таких намёков. В следующий раз просто расскажи мне всё, что, по твоему, я должен был понять, а потом убедись, что до меня дошло, договорились?!

— Э-э... Срочная доставка? — рискнул подоспевший растрёпанный курьер.

— Мы поговорим об этом дома, Сэм, — Тем Самым Тоном сообщила Сибилла, принимая от посланца деревянный ящичек.

Три небольших совершенно идентичных склянки — видимо, на случай, если одну или две удастся разбить. Сибилла взяла одну и аккуратно полила на руку патриция, которой тот касался отравленного дротика. Кислотно-яркая жидкость почти сразу испарялась с тихим шипением, и Ветинари заёрзал, резко схватил командора за лацкан ненавистного Ваймсу парадного сюртука.

— Оу. Прошу прошения, сэр Сэмюель, — проговорил он, с трудом сфокусировав взгляд и несколько секунд просто разглядывая лицо Ваймса. — Ты не мог бы... Опустить меня? Да, спасибо. Кхм. Я пропустил что-нибудь важное?

— Нет, сэр, — отозвался Стукпостук.

— Вот и замечательно, — подвёл итог патриций. — Что с визирём?

— Без сознания, сэр, — сообщила Шелли.

— Замечательно, — уже чуть менее оптимистично повторил лорд Ветинари. — Стукпостук, пожалуйста, отправь... кого-нибудь к Наверну; мне хотелось бы, чтобы посол и его свита покинули город в кратчайшие сроки.

Секретарь немедленно отсигнализировал тёмным клеркам, один из которых послушно унёсся исполнять поручение, и невозмутимо последовал за своим господином, неспешно вышагивающим по направлению к Дворцу. Ваймс уставился вслед тонкой чёрной фигуре, тряхнул головой и бросился следом.

— И это всё?! — рявкнул он. — Всё было ради этого?! Почему нельзя было сразу дать ублюдку по башке и вышвырнуть обратно через волшебную дыру?! Для чего был нужен весь этот фарс?!

— Агатовая империя, сэр Сэмюель, — помолчав немного, проговорил патриций, — это на данный момент государство с самым большим военным потенциалом. Если агатейцы захотят, Анк-Морпорк падёт за считанные недели — да и те понадобятся лишь для того, чтобы орды имперских воинов и наёмников из других стран добрались до нас. Но в военном кодексе Агатовой империи существует такое понятие, как двойной пат. Обычно перед войной между аристократами проводится три соревнования. Три... партии. По их итогам главнокомандующие армий и делают выводы. Как правило. Но две ничьих с самого начала означают, что стычка не может состояться, что сами небеса указывают, что силы равны, и запрещают дальнейшее противостояние. Против такого не пойдёт ни один агатеец. Войны не будет — пока что.

— Вы знали про яд. Знали, что достаточно лишь коснуться, чтобы... Зачем? Вы могли победить! — Ваймс непонимающе хмурился.

— Ты прав, командор. Если бы я не взял дротик, это была бы моя победа. И третья партия должна бы была состояться. И война была бы неминуема вне зависимости от итога этой партии, потому что визирь самоуверен, жесток, и ему нет ни малейшего дела до гибели людей. Ни чужих, ни своих...

— А вам? Вам, выходит, есть до этого какое-то дело? — недоверчиво усмехнулся Ваймс.

Патриций посмотрел на него и оглянулся назад, на гигантскую доску, где толпились люди-фигуры, и с такого расстояния было уже не разобрать, какого цвета атрибуты на них надеты.

— Выходит, что есть, — иронично скривил губы он. — Пусть куплены, пусть проданы; помнишь, Ваймс? Зато не растрачены понапрасну...

Кони и офицеры, чёрные и белые. Все они смешались теперь, когда их перестали направлять команды из-за пределов поля их бесконечной битвы. В глазах Ветинари то вспыхивали, то вновь угасали искры далёкого пожара Гильдии Алхимиков. Пальцы нервно подрагивали, дирижируя невидимым оркестром. Кто дул в трубы и бил в барабаны перед его мысленным взором? Призраки? Ангелы?..

@темы: фичок, капельки мыслей стекают на желтоватые листы блокнота, Дискворлд

Comments

[slacker*]

Офигенная задумка и исполнение!
Извините, что так врываюсь, правил этикета на дайриках я так и не узнал не усвоил, обычно я отмалчиваюсь, но тут без фидбека просто нельзя) было очень интересно читать и слог хороший)
Ветинари канонно всё предусмотрел, а Ваймс...просто Ваймс